Легкий ветер, перевалив через горную гряду, принес с западного побережья аромат соли и морских водорослей. Лизнув руины, оставшиеся от последней войны, пролетел над зелеными лугами, и запутался в листве Материнского Древа. В воду бассейна, окружающего Древо, с хрустальным перезвоном слетело несколько листьев. Плавно легли на зеркальную гладь, застыли маленькими корабликами.
Гном Бьерн, пошевелил плечами, потянулся, снимая уходящее из мускулов оцепенение. Туманная дымка, вот уже несколько часов застилающая глаза быстро уходила, проясняя зрение. О боги, до чего же приятно снова стать самим собой. Засунул секиру за пояс, перебросил щит за спину, несколько раз сжал и разжал ладони, проверяя чувствительность пальцев. Нормально. Жить можно. По крайней мере, пока ЭТО не вернется.
ЭТО было с ним всегда, с самого рождения. Правильнее сказать, он с ним и родился-то. И сколько себя помнил, все время делил тело со странной, сущностью, время от времени вселявшейся в голову, оттесняя личность Бьерна в темный уголок сознания, откуда он мог только наблюдать за ее действиями, не имея сил вмешаться. Потратив немало сил, в попытках освободится от ЭТОГО, гном, в конце концов, смирился с периодическими вторжениями в тело безликого демона, принял его соседство как неприятную, но вынужденную часть своей жизни.
Едва уловимый запах моря почти растворился в коктейле цветочных ароматов. Солнце подобралось к зениту, и слегка припекало макушку. Раздумывая, как воспользоваться предоставленной свободой, гном огляделся по сторонам.
Эльфов Бьерн недолюбливал, и всегда старался держаться от ушастых в стороне. Не то, чтобы боялся - колотил их неоднократно и с превеликим удовольствием, но всегда оставался риск нарваться на сильного мага воды. Связываться с ним не стоило, ибо после безнадежного поединка, нужно долго сушить промокший доспех. Нет, если догнать засранца и хорошенько приложить по темечку, то дело может еще и выгореть, но попробуй его догони! Пока бежать будешь, отхватишь электрический подзатыльник, а потом еще и водой так саданет – только искры из глаз.
Ну, что же – раз сюда занесла нелегкая, надо подумать, чем себя занять. Подмигнув высокой эльфийке у телепорта, отчего та скривилась, будто уксуса хлебнула, гном бодро прошествовал к лестнице, ведущей на центральную площадь.
Она сидела у ажурной ограды, почти рядом со ступенями, и неотрывно смотрела на падающие с Материнского Древа листья. Совсем юная. Ветер, устав развлекаться листвой, заигрывал с ее короткой юбочкой, слегка приподнимая края. Гномочка на его безобразия не обращала внимания, потому как всецело была поглощена созерцанием эльфийского чуда. Выражение восхищения в широко открытых глазах, показалось Бьерну забавным и он, невольно остановился рядом.
Звали ее Мотылек.
Обычная, ничем не примечательная гномочка, кузнец, или собиратель, странными путями попавшая в чужой город и застрявшая здесь на скупке ресурсов.
По большому счету, любому гному все эти эльфийские изыски в архитектуре, что медведю тапки. Толку никакого, выгоды ноль, вдобавок выглядит хрупко – того гляди сломается. Куда милее добротные деревянные избы, с жарким камином – возле него так славно сидеть вечерами с большой кружкой браги. И на все премудрости, которыми любят похваляться ушастые, но от которых не прибавляется в кошельке звонкая монета, подгорному племени глубоко плевать. Но здесь!
Бьерн улыбнулся в бороду, осторожно, словно боясь спугнуть, подошел к незнакомке.
- Нравится? – спросил без приветствия.
- Очень! – Ее голос был, тих и нежен.
- Дерево как дерево! – Пожал Бьерн плечами. – Ничего необычного. Ствол, да ветки с листьями.
- Оно прекрасно! – Так же тихо возразила Мотылек.
Много раз, Бьерн видел его, путешествуя через Эльфийский город. Прыгая транзитом по телепорту из одного города в другой, или задерживаясь в городе по незначительным делам, или назначая здесь встречу. И ни разу не усмотрел в нем ничего такого, чем можно любоваться. Ну, посадили посреди площади, ну от солнца можно спрятаться. И все.
- Посмотри, - Чувствуя замешательство нового знакомого, гнома указала тонким пальчиком на пышную крону. – Как играет солнечный свет на листьях, кажется, будто они припорошены золотой пылью, а когда лист срывается с ветки и падает вниз, вспыхивая крохотными искорками, слышится такой звук, словно кто-то невидимый стучит серебряной палочкой по хрустальному колокольчику. Разве это не красиво?
- Наверное, - Подумав, согласился Бьерн. – Только мне больше по душе, звон монет в кошельке.
Мотылек хихикнула
- Ты смешной!
- Это еще почему?
- Не знаю. Просто так.
- Вовсе я не смешной, а злой и страшный! – Бьерн нахмурил брови и раздул щеки.
Девушка не выдержала и прыснула от смеха, в ладошку.
- И на ужин ем маленьких хихикающих гномок! – Добавил сердито. Подергал себя за бороду. Не удержался и рассмеялся в ответ.
Проходящие мимо эльфы недовольно посмотрели в их сторону.
- Они всегда такие горделивые? – Робко посмотрела на светлых Мотылек.
- Кто? Эти напыщенные павлины? Когда как, в основном всегда. Бывает еще хуже.
- Как странно. Мне казалось, что они добрые и мудрые.
- Возможно, когда-то они и были такими. Мудрыми и добрыми. Нынешние - бледная тень своих предков.
- Жаль. - Вздохнула Мотылек. – Ведь здесь так красиво.
- Было бы на что смотреть! – Фыркнул Бьерн. – У нас на севере намного лучше!
Там горы такие же холодные и угрюмые, как моя секира. На их вершинах искрится вечный снег, а по утрам, стекающие в долины ледники сверкают ярче отполированной брони. Не то, что эти эльфийские безделушки. Подумаешь – дерево. Куст – переросток. Хороший топор – и от него только щепки полетят.
- Не полетят! – Улыбнулась гнома самыми уголками губ, и улыбка сделала ее похожей на котенка. – Оно стоит здесь тысячу лет! И еще оно мудрое, потому что помнит всех родившихся под его сенью. Хотя, - добавила Мотылек. – Горы мне тоже нравятся. Только я их почти не видела. Стоило появиться на свет, как меня тут же переправили в огромный и шумный город. Посадили на площади и заставили чем-то торговать.
Она вдруг погрустнела, как-то сникла и опустила в пол глаза. Стала маленькой и беззащитной.
Вот именно в этот момент и случилось нечто неожиданное. Такое, чего Бьерн, прошедший не одну битву; закаленный в горнилах сражений, уж никак от себя не ожидал. Повидав не мало на своем веку, не знавший жалости к врагам, и снисхождения к слабостям друзей, гном вдруг ощутил странное, доселе не ведомое томление в груди. Сердце воина дрогнуло.
Скрипя доспехом, гном тяжело опустился на прохладные плиты, присел рядом с девушкой, пошевелился, устраиваясь удобней, и поднял глаза к Материнскому древу.
- Там, на севере, почти у самого края материка, всегда лежит снег. – Начал он, чтобы отвлечь новую знакомую от грустных мыслей. – Там всегда холодно, и природа такая суровая, что за жизнь приходится драться каждый день. Сражаться с монстрами и дикими тварями, заселившими горы и старые шахты.
Когда-то, очень давно жизнь там била ключом. Представляешь - еще можно увидеть старые шахты, такие длинные, что только первые из храбрых рискуют забраться в самую глубину. Там, от вершины к вершине заснеженных гор тянутся огромные мосты, построенные из вековых дубов. Хоть давно никто не ходит по ним, они все еще крепки и почти не разрушены последней войной, настолько давней, что даже самые старые не помнят ее.
- Воздух там пахнет морем, - Продолжил он, закрыв глаза. – А ночью, после восхода луны, снег начинает искриться от ее сияния. И тогда чудится - все вокруг залито сверкающим серебром. И звезды, яркие, словно алмазы, висят так низко, что, кажется, будто до них можно дотянуться рукой.
- Здорово! – Грустно улыбнулась Мотылек. – Ты так красиво описываешь! Прямо сейчас хочется там побывать.
- В чем проблем-то? – Удивился гном, довольный произведенным впечатлением. – Всего два прыжка на телепорте.
Девушка опустила голову и отрицательно покачала головой.
- Я не могу. Скоро снова придет ЭТО. И я опять, словно заводная кукла буду сидеть, и покупать ресурсы.
- Но ведь не долго же! ЭТО никогда не приходит на долго. Когда на час – другой, а бывает и на весь день. Ну а потом ты снова свободен, как вольный ветер.
- Только не я! – Вдруг выкрикнула Мотылек и подняла на гнома взгляд.
В огромных зеленых глазах дрожали слезы. Бьерн увидел в них свое отражение и вздрогнул.
- Только не я. – Уже тише повторила гномочка. – Я всегда сижу и продаю. Или покупаю. Непрерывно. День за днем. Без сна и отдыха. Даже, когда, кажется, что просто не могу этого вынести, я все равно сижу и сижу, продавая и покупая совсем не нужные мне вещи. Часто приходит человек, или орк, и забирает их себе. Я не знаю зачем – они не говорят. И только, в редкие часы, когда ЭТО уходит из меня, я снова становлюсь сама собой.
Она тяжело вздохнула, вытерла ладошкой слезы и снова стала смотреть на дерево.
- Тогда я просто сижу и думаю о чем нибудь. О чем ни будь прекрасном. Или мечтаю о том дне, когда ЭТО больше не придет. Никогда.
Бьерн не знал что сказать. Словно в один миг забыл все слова. Как успокоить, как объяснить необходимость относится к жизни проще, и уж если нет возможности бороться с проклятием – научится уживаться с ним. Если бы у Мотылька существовала пусть редкая, но возможность отдыхать от терзавшего ее демона. Но… он знал – это невозможно.
Их называли Вечно Юные. Чаще Трейдеры. Одержимые особо жадными демонами, они всю жизнь проводили на рынке. Не вставая с места. Не взрослея. Приговоренные к непрерывной работе. Продавая или покупая все, что угодно: от рецептов зелий, до дорогой брони.
Бьерн с удивлением ощутил в себе непреодолимое желание обнять девушку, успокоить, приласкать. Приподнял ладонь, но не смог перебороть опасение, что Мотылек не поймет его и обидится. А ему очень не хотелось ее обижать.
Чувствуя себя самым последним дураком на свете сидел пень пнем, рядом с притихшей гномочкой.
Целый час они провели бок о бок, молча, созерцая Материнское Древо, роняющее в гладь пруда листья. Будто оно опечаленное судьбой всех несчастных существ на свете и плакало о них, своей листвой.
Мотылек вдруг напряглась. Мелкая дрожь пронзила плечи, свела судорогой мышцы. Тело девушки дернулось и застыло, превратившись в живое подобие статуи. Взгляд потух, прикованный к одной невидимой точке. И только моргание век говорило о том, что она еще жива.
Гном, не раз в жизни наблюдавший такие картины, успев привыкнуть к ним и научившись не обращать внимания, в этот раз не смог остаться равнодушным.
Каин, забери все проклятое, демонское племя! Тяжело вздохнул от странной боли, занозой угнездившейся в сердце, и остался сидеть рядом.
Так он провел еще несколько часов, пока и его демон не вернулся из небытия.
* * *
Прошло много дней. Луна не один раз сменила солнце. Иногда обычная, белая. Иногда, после периода борьбы за Семь печатей, кроваво красная. Мотаясь в бесконечных заботах, среди мелькания сотен лиц и оскаленных морд, Бьерн не забывал о маленькой грустной гноме, мимо воли ища знакомую среди безликой толпы.
Она всегда сидела на торге. Покупая кости и шкуры в разных городах. Всегда неподвижная, безмолвная. В минуты свободы он подолгу стоял рядом с ней, стараясь понять, почему его так тянет к маленькой курносой девчонке, с волосами цвета спелой пшеницы, затянутые в смешной хвостик на боку. Почему он, закаленный в боях воин, не знавший страха, теряется рядом с хрупкой девушкой. Почему готов ради нее свершить самый безумный подвиг, шагнуть прямо в пекло и один на один сойтись с Антарасом, лишь бы увидеть счастливую улыбку на милом лице.
Второй раз они встретились спустя два месяца.

* * *
Город Гиран по праву считался центром мира, уступая размерами и красотой только белокаменному Адену. Окруженный крепостными стенами, сложенными из потемневших от времени блоков, он касался облаков, высокими шпилями башен. Сюда стекались все дороги, вели все телепорты. Сюда шли торговать обитатели Элмора. Даже грубые и жестокие орки, больше всего на свете ценившие свои западные леса, приходили на центральную площадь перед храмом Эйнхазад, в поисках лучшего снаряжения.
Сбежав по ступеням с возвышения перед храмом, Бьерн остановился возле фонарного столба и бросил взгляд вдоль длинных рядов торговцев, сидящих прямо на каменных плитах площади. От табличек с описанием товара рябило в глазах. Выкрики торговцев, расхваливающих товар, ругань и нытье попрошаек слились в многоголосый рев, готовый своей мощью перекрыть шум морского прибоя.
Рядом с продавцами заточек бурно спорили два темных эльфа, используя жуткий жаргон одержимых.
Толкаясь среди приценивающихся покупателей гном, неторопливо побрел вдоль рядов, с любопытством присматриваясь к товару. Покупать ничего не собирался – просто смотрел на цены и ассортимент.
Разминувшись с огромным орком, державшим на перевес здоровенный двуручный меч, хотел, было заглянуть в котомку длинноногой эльфийки, судя из торговой таблички, продававшей рецепты зелий, как вдруг что-то сильно толкнуло его в грудь.
- Бьерн!
Опешив от неожиданности, он сделал шаг назад, удерживая равновесие. И собираясь дать достойный ответ наглецу, с отвратительными манерами, открыл, было, рот для гневной речи, и тут увидел прямо перед глазами знакомый пшеничный хвостик.
- Бьерн! – Обхватив его руками, Мотылек изо всех сил прижалась к груди. – Бьерн.
Сердце дрогнуло и забилось сильнее. Нежно, опасаясь причинить боль неосторожным движением, обнял девушку и прижался щекой к светлой макушке, вдыхая аромат волос. Чувствуя себя огромным неуклюжим медведем.
Мир содрогнулся. Исчезли окружающие их люди, орки, эльфы. Стих многоголосый рыночный гомон. Словно двое, обнявшихся среди площади, выпали из этой Вселенной, в только им одним доступное, пространство. Меж миров и времени.
- Я больше так не могу, Бьерн! – Мотылек оторвала щеку от холодного металла брони и, подняв голову, взглянула другу в лицо. Из изумрудных глаз по щекам катились прозрачные слезинки, оставляя влажные дорожки. – Я больше так не могу. Это ужасно! Это невыносимо ужасно! Почему боги допускают им так издеваться над нами?
- Что случилось то? – Улыбка сошла с уст гнома.
- Это так унизительно! Я словно живая кукла, иду туда, куда мне прикажут, делаю то, что мне велят!
- Мы все так делаем.
- Но это не честно! Я ведь живая, Бьерн! Я умею думать и мечтать, я хочу жить сама по себе. Идти туда, куда хочу и делать то, что хочу. Любоваться восходом солнца и путешествовать в далекие края. Я хочу видеть все те чудеса, что видел ты. Быть такой как она! – Мотылек кивнула на одетую в блестящий белый доспех гному, продающую торговцу тяжелые стальные слитки. – И не быть рабыней ЭТОГО.
Он молчал и только бережно гладил ее мягкие волосы широкой ладонью, удивляясь проснувшейся, никогда не знаной ранее, нежности.
- А я! А я! – Слезы душили гномочку. – Вчера ЭТО, вытащило меня на центр города, прямо перед храмом. Сорвало одежду. И заставило кричать на всю площадь такие… такие… гадости, что просто стыдно произнести!
Рыдания вконец задушили ее голос. Мотылек вжалась щекой в грудь Бьерна и плакала навзрыд. То и дело, вздрагивая от переполнявших ее эмоций. А Бьерн, все так же молча гладил ее по голове, чувствуя полное бессилие.
- Они… они все смеялись. Кричали всякие пошлости. И смотрели на меня! Мне до сих пор стыдно. Так стыдно, что я готова провалиться сквозь землю.
Неожиданно Мотылек с силой оттолкнула его от себя. Обожгла пустым, не узнающим взглядом и пошла на свободное место среди торговцев. Ошарашенный, переменой в поведении, он, бросился, было, за ней. Но, увидев деревянную походку, сразу все понял. Да так и остался стоять, потерянный, с помутневшим взором.
Взошедшая на небосклон луна сменила солнце и снова уступила небо дневному светилу, а гном все стоял в центре площади, безвольно опустив руки, ничего не видя вокруг, не обращая внимания на царившую в городе суету. Потом повернулся и пошел, не разбирая дороги. Бессилие душило его.
Очнулся только когда понял - что-то изменилось. Громкий шум рынка перестал раздражать слух, сменился тихой церковной музыкой, звучащей под высокими сводами храма Эйнхазад.
Храм был огромен. Стены и потолок тонули во мраке. Света факелов, размещенных на колонах, не хватало, чтобы прогнать его совсем. Редкие посетители тихо беседовали со служителями, или сидели на полу, погруженные в мысли.
В конце зала, на высоком пьедестале, в центре светового пятна, возвышалась статуя Матери богов. Женская фигура, увенчанная короной, завернувшись в крылья, высоко вздымала над головой меч.
Повинуясь внезапному порыву, Бьерн опустился перед ней на колени, склонил голову. Молитва, никогда ранее не звучавшая в этом месте, сорвалась с уст и тихим шепотом разлилась по храму. Не зная правильных слов, просто просил богиню оказать милость. Просил истово, вкладывая в молитву все рвущиеся из души эмоции. Просил, понимая – никто другой не может помочь в просьбе. Если уж не Мать всех богов, то кто же?
Тихо ступая по каменным плитам храма, шелестя подолом ризы, подошел священник.
- О чем ты просишь Великую Эйнхазад, сын мой?
- О чем еще можно просить Прародительницу? – Вопросом на вопрос ответил Бьерн, стараясь скрыть в голосе недовольство.
- Обычно просят силы, славы, или богатства. Но кажется мне, что твоя молитва отличается от молитв обычных прихожан.
- Сила у меня есть, святой отец. В деньгах не нуждаюсь. А слава? Что такое слава? Если смог добиться первых двух условий – слава придет сама. Слава, как женщина - не любит слабых и нищих.
- В твоих словах есть зерно мудрости. – Мягко улыбнулся священник. – Что же привело сюда могучего воина. Что он хочет получить от богини?
- Милосердия. – Выдохнул Бьерн, не поднимая головы.
- Милосердия? – Служитель храма хорошо владел голосом, но не смог скрыть удивления. – Давно я не слышал этого слова. Не ошибся ли ты богиней, сын мой? Ведомо ли оно той, что без жалости испепеляла огнем Древних Титанов? Обратись к Мафр – сотворившей подгорное племя.
- Кому как не Матери всего сущего быть милостивой к детям своим?
- И в этих словах есть мудрость. Но милосердие? Для чего понадобилось столь редкая в подлунном мире добродетель бесстрашному гному?
Скрипнув наколенником по каменному полу, Бьерн медленно встал с коленей. Поднял глаза. Встретившись с мрачным взглядом, священник внутренне вздрогнул.
- Мне оно ни к чему, святой отец. Я никогда не ждал от судьбы милостей. Все, что я прошу у богини, это свободы. Не для себя. Для маленькой гномки, терзаемой жадным демоном. Думаю, для создавшей небо, землю и населяющих ее живых существ такое под силу.
- Все в руках ее. – Священник сложил ладони на животе, переплетя пальцы меж собой. – В ее воле решать, кому какая уготована судьба. И если Эйнхазад избрала, твоей знакомой, судьбу рабы демона – в праве ли ты просить богиню, сменить ее планы?
- За что же она тогда наказала нас таким проклятием?
- За грехи наши. – Вздохнул монах и поднял благоговейный взгляд на статую.
- За грехи?
В тишине храма стало слышно, как скрипнули сжимающиеся кулаки Бьерна.
- За грехи. – Повторил глухо. – За какие грехи, святой отец? Большая часть, жителей этого города, пролило столько крови, что в ней можно утопить твою церковь по самую верхушку колокольни! В чем грех молодой девушки, получившей рабский ошейник еще при рождении? Почему ты, такой правильный, избежал этой участи?
- На все воля божья!
- Прекрати прикрываться ее волей! – Выкрикнул Бьерн, чувствуя, как в нем закипает гнев. – Ни черта ты не знаешь, святоша! Ни ты, ни подобные тебе! Привыкшие прятаться от ужасов мира за крепкими стенами, способные лишь молоть языком, дурача пустоголовых прихожан. А на самом деле, ни чего вы не можете! Ни ты, ни она! - Он ткнул пальцем сначала в грудь священника, потом на статую. – Эти боги давно ушли отсюда, и забыли нас. Или боги они только на словах, а истинные властители мира – демоны!
- Не богохульствуй! – С ужасом отшатнулся служитель.
- А то, что? Гнев Великой Эйнхазад падет на мою голову? – Скривился Бьерн. – Плевал я на ее гнев.
И в подтверждение своих слов плюнул на подножие статуи.
В не себя от ярости положил ладонь на рукоять топора, но в этот момент вернулся из ада его демон и своей властью переместил Бьерна в крепость Годард.
Так было всегда. Демон переносил своего носителя именно в то место, где его оставил и там уже входил в него, чтобы продолжить свои незаконченные дела. Поговорка «Демон тебя забери» в Элморе имела буквальное значение.
* * *
Согласно утверждениям мудрецов время бесконечно и постоянно. Одинаковое для всей Вселенной. В древние времена непрерывное, как бегущая в ручье вода, а с изобретением часов разделенное на равные промежутки.
Мудрецы не учли одного – иногда эти промежутки становятся невыносимо длинными, а иногда сжимаются в кратчайшие мгновенья. Все зависит от ситуации и твоего внутреннего мира. В минуты радости время несется вскачь, словно ужаленный под хвост единорог, в минуты ожидания ползет медлительной гусеницей. Для Бьерна оно остановилось совсем. Старые друзья, перестали узнавать былого весельчака и задиру, не пропускавшего ни одной драки. По началу еще пробовали растормошить, подбодрить и вернуть в компанию, но, видя безрезультатность попыток, постепенно оставили его в покое и отдалились. Позволив Бьерну в одиночестве коротать промежутки, между приступами одержимости.
Шли дни. Серые и унылые, словно дождевые тучи. Тяготясь городской суетой, он уходил в пустынные места и проводил время, сидя на пороге заброшенных деревенских домов, или на берегу океана, слушая тяжелый рокот волн. Постепенно находя в одиночестве особое удовольствие.
Рано или поздно, душевная боль стихает. Сердце перестает кровоточить, рубцуется и лишь изредка шрам дает о себе знать тупым подергиванием срастающихся нервных окончаний.
Однажды в мире демонов что-то случилось. Общий праздник, или вторжение врага из нижних уровней, но они разом вдруг исчезли, оставив пленников на произвол судьбы. Удивленные соперники, сражающиеся на арене, опустили оружие, охотники за ресурсами добивали драчливых монстров и, вытирая пот со лба, заглядывали в рюкзаки, прикидывая размер добычи, продавцы вставали со своих мест, разминали затекшие ноги, подсчитывали барыш, шутливо переругивались, подшучивая друг над другом. Все получили неожиданную свободу и стремились воспользоваться ею в своих интересах.
Бьерн, промышлявший недалеко от Годарда, мигом сжал в кулаке свиток телепортации и, махнув рукой на возможное недовольство своего мучителя потерей свитка, прыгнул в город. Плевать. Он спешил в Гиран, и поэтому не стал мелочиться, экономя деньги на промежуточные телепорты. Бросил монеты магу и спустя мгновение сбегал по ступеням, ведущим к рыночной площади.
Мотылек уже бежала ему на встречу, расталкивая торговцев.
- Бьерн! – Врезалась со всего маху в грудь, как и в прошлый раз, едва не сбив с ног. Обхватила руками, прижалась с неожиданной силой. – Ты пришел!
Заключив хрупкую фигурку в объятья, гном прижался щекой к светлой макушке, ощущая разливающуюся в груди волну нежности.
- Ты пришел. – Повторила девушка и, слегка отстранившись, заглянула ему в глаза. В зеленых озерах светилось столько счастья, что Бьерн не смог удержаться от улыбки. Тоска, боль растаяли, подобно ледяной глыбе, под весенними солнечными лучами. – Я все время думала о тебе. Все, все время!
Подступивший к горлу комок мешал говорить. Он просто гладил ее по голове, не в силах произнести ни слова. Да и зачем, если все слова читались во взгляде.
- О, боги! Ты не представляешь, как я рада тебя видеть!
Эльфы, люди, орки с удивлением посматривали на обнявшихся посреди площади. Проходя мимо, оглядывались, со странным выражением лица. Качали головой. И только мудрый орк-шаман, с пониманием улыбался, щуря хитрые карие глаза.
- Пойдем. – Произнес Бьерн, увлекая гному в сторону телепорта.
- Куда?
- Помнишь, наш разговор, при первой встрече?
- Слово в слово.
- Я хочу исполнить свое обещание и показать тебе наши горы!
- Честно, честно? – Засияла гномочка.
- Честно, честно!
Мотылек пискнула от восторга, прислонилась щекой к закованному в сталь плечу.
Им уступали дорогу, расходились в стороны, провожая теплыми улыбками. Гайткипер при виде держащейся за руки пары, удивленно вскинула бровь, отмахнулась от предложенного мешочка с монетами и перебросила влюбленных через весь континент, на другой конец мира.
* * *
Закованные в ледовый панцирь горы встретили великолепием сверкающего на солнце снега. Легкий ветер подхватил горсть искристых снежинок и бросил в лицо. Щеки девушки сразу же зарумянились от мороза.
В Гномьей деревне царила оживленная суета. Напротив магазина по продаже свитков, эликсиров и другой колдовской мелочи громко спорила кучка гномов, вальяжно жестикулируя, похлопывая, друг дружку по спинам, вставляя в разговор крепкое словцо. Разговор тек не спешно, перемешиваясь с дружным хохотом над особенно удачной шуткой.
Чуть в сторонке пестрая стайка гномок устроила веселые танцы под разливающиеся в морозном воздухе звуки гармоники, наигрывающей задорную мелодию. Смотреть на их забавные движения, прыжки, и комичные ужимки, без улыбки было просто не возможно.
Сновали взад-вперед по главной улице, озабоченные, только им одним известными делами торговцы, чирикали под навесом крыши воробьи, стражники перекрикивались хриплыми, простуженными голосами. И на весь этот бедлам горделиво поглядывали с пригорка два, разряженных в дорогие мантии, темных эльфа.
- Ой, как здесь здорово! – Воскликнула Мотылек, и захлопала в ладоши.
Довольный произведенным впечатлением, Бьерн широко улыбался, поглаживая бороду.
Схватив друга за руку, девушка потащила его в самый центр веселья.
Время летело незаметно. Смех, песни, шумные игры, разноцветные брызги фейерверков с громким хлопком взрывавшихся над головами, слились в головокружительную феерию праздничного карнавала. Вдоволь наскакавшись в кругу новых подруг, сияющая от счастья, Мотылек прижалась к боку Бьерна и усталая и довольная долго смотрела на царящее в Гномьей деревне оживление. Пока солнце не спряталось за горными вершинами, уступив место серебристому сиянию лунного света.
Закончив спор, гномы степенно потянулись в большой дом, сложенный из толстых дубовых бревен, расселись у очага с большими кружками браги в руках. Скоро из дома грянула удалая песня подгорного племени. Незамысловатый текст, в исполнении бородачей звучал мощно и величественно. От могучих басов завибрировали стены, задрожали стекла в окнах, с покатой крыши сорвался снежный пласт и накрыл брезгливо кривившихся эльфов.
Утомленные шумом праздника Бьерн и Мотылек долго бродили вдали от деревни, взявшись за руки, под сенью огромных сосен, слушая скрип заиндевевших от мороза стволов, любуясь сверкающим в лунном сиянии снегом. И не существовало в мире более счастливых существ, чем они. Даже старый скряга Мамон, пересчитывавший дрожащими пальцами свои несметные сокровища в глубине некрополиса, не испытывал и сотой доли подобного счастья.
Дикие животные и чудища не рисковали приблизиться к ним, боязливо держались в стороне, сверкая из темноты зарослей красными буркалами глаз, косясь на заткнутый за пояс гнома топор.
А высоко над вершинами гор, переливалось алмазной россыпью звездное небо.
- Здесь все так, как ты описывал! – Вздохнула Мотылек, когда они, набродившись вволю по лесу, присели отдохнуть на прибрежных скалах.
У самых ног бил пенной волной в камни океан. Темные, хмурые волны набегали на берег, разбивались, забрасывая гранит хлопьями пены, и шипя, откатывались назад
- Даже лучше! – Немного подумав, добавила девушка. – И горы, и звезды! Все безумно прекрасно! Хочу остаться здесь. Навсегда.
Рука Бьерна, обнимавшая гному, укрывая от соленого ветра, едва заметно дрогнула.
- А мы сходим в старые штольни? – Мотылек, повернув голову, посмотрела на спокойное лицо гнома.
- Обязательно. Вот отдохнем еще чуть-чуть, и пойдем.
- Чуть-чуть. – Вздохнула. Погрустнела. Теснее прижалась к его боку, сжавшись под мышкой маленьким воробушком. – Успеем ли? Знаешь, я каждую секунду жду, что сейчас все вдруг прекратится, и ОНО вернется.
- Не думай об этом.
- Не буду.
Из-за пригорка появилась, гулко топая тяжелыми лапами, случайно забредшая к берегу, голубая обсидиановая пантера. Заметила гномов, прижала уши, готовясь к драке, оскалила зубы. Постояла немного в боевой стойке и, убедившись в миролюбии пришельцев, уселась на снег, склонив на бок голову, принялась наблюдать за странными существами.
- Я видела, как ты приходил ко мне, когда я сидела на торге. – Тихо произнесла Мотылек. – Мне было приятно, что ты стоишь рядом. Будешь приходить еще?
- Обязательно.
- Всегда - всегда?
- Всегда - всегда.
- Здорово. Так хорошо, когда ты рядом. Тебя нет - и время длится ужасно долго. Ты придешь – и часы кажутся секундами. Почему так, Бьерн?
- Не знаю. Я думал все наоборот – ты сидишь и думаешь: когда же уйдет этот бородатый зануда?
Девушка ткнула кулачком его в бок:
- Бьерн – ты вредина!
Гном в ответ расхохотался. Пантера испуганно дернулась. Одарила парочку сердитым взглядом и от греха подальше отошла в сторону на несколько шагов.
Близилось утро. Луна клонилась к линии горизонта, холодная, равнодушная к чужим печалям и радостям. Звезды начинали блекнуть, а на востоке, неторопливо окрашивала небо в розовый цвет утренняя заря. Пантера громко зевнула, поднялась с насиженного места, и уже было собиралась отправиться по своим пантерьим делам, когда в мире вдруг что-то изменилось.
Воздух дрогнул, будто от толчка. Качнулись верхушки сосен. Едва ощутимая, невидимая волна промчалась по миру, и ее касание пробудило тревогу в душах обитателей Элмора. Словно нечто ужасное, слетало с небес на землю, несясь на когтистых уродливых крыльях.
Демоны возвращались в плененный ими мир.
Время вышло. Властители мира, лишенные возможности ощущать его через свои органы чувств спешили воспользоваться телами пленников, дабы насладиться прелестями жизни через своих носителей.
Холодея от предчувствия неотвратимого, Бьерн вскочил на ноги.
- Они идут. – Прошептала Мотылек, и ее голос дрогнул от отчаяния. – Они идут, Бьерн!
Почему так быстро?
Она подняла глаза и взглянула ему в лицо, словно ища защиты. Бьерн хотел ответить, но не мог. Слова застревали в горле. Он до боли, до зубного скрежета сжал челюсти, и давил рвущуюся из глаз слезу. Обнял самое дорогое для себя существо, внезапно осознав, что без нее уже не сможет жить.
Исподволь, словно крадучись демон входил в его тело. Не как обычно, наваливаясь каменной глыбой, а будто не уверенно, проверяя надежность своих сил. Бьерн ощущал, как его воля растекается по обнимавшим девушку рукам, пытаясь сначала осторожно, но дальше все уверенней разжать объятья, вернув руки своей власти. Волна гнева, лютой, всепоглощающей ненависти захлестнула гнома.
Мотылек жалобно вскрикнула, напряглась, словно натянутая струна. Прошептала едва слышно:
- Не отпускай меня, Бьерн.
В глазах немая мольба.
- Не отпускай меня…
На шее гнома проступили толстые вены. Не выйдет у тебя, ублюдок! Не дам! Убирайся прочь, назад, в свою преисподнюю. Он что было сил, сцепил пальцы, противясь чужой воле. Мышцы вздулись буграми.
Озадаченный демон усилил давление. В глазах потемнело, от прихлынувшей крови заболели глазные яблоки. Сквозь красноватую дымку, Бьерн видел, как выгнулась дугой Мотылек, откинув голову и плечи назад, из последних сил удерживая объятья. Как крупно дрожат ее руки.
- Не отпускай меня!
Ему казалось, что от натуги рвутся жилы. Дикая, никогда ранее не испытываемая боль клыками вгрызалась в тело, рвала внутренности волчьей хваткой, била молотом в барабанные перепонки и от этих ударов разлеталась кусками черепная коробка.
- Не отпускай меня!
Ее лицо сведено судорогой. Широко распахнутые глаза полны невероятной муки, меж приоткрытых губ белеет краешек верхних зубов.
Пелена перед глазами густеет, наливается кармином. Каждая жилочка, каждый нерв горит огнем, словно гнома живьем бросили прямо в пылающий горн. Он чувствовал, как бесится демон, ощущал его клокочущую ярость: «Как посмел! Ты раб! Ты моя игрушка, мое развлечение! Ты принадлежишь мне, и только мне!»
- Я не твой! – Рвется из горла рык.
Электрические разряды синими сполохами режут кровавый мрак. Выжигают зрачки.
- Те отпускай меня!!! – Надрывно кричит Мотылек, бьется раненой птицей, запрокинув голову. – Не отпускааааа…
Ярчайшая вспышка, соперничающая с ослепительным солнечным светом, разрывается в мозгу Бьерна. И следом за ней приходит темнота.

* * *
Темнота.
Густая, черная.
Запах.
Соль и водоросли.
Звук.
Шум волн, накатывающихся на берег.
Боль.

* * *
Ее волосы пахли морем. И немного снегом. Открыв глаза, Бьерн обнаружил себя лежащим на камнях. Сырость забралась под одежду, покусывала бока холодом. Правая рука, на которой лежала, свернувшись калачиком, Мотылек, затекла.
Присутствие демона не ощущалось. Бережно прижав к себе девушку, превозмогая головокружение, гном приподнялся с каменного ложа. Сел, устроив спящую гномочку на своих коленях. Долго любовался ее милой, сонной мордашкой. Не удержавшись, поцеловал в розовую ото сна и мороза щеку.
- Бьерн. – Сонно пробормотала Мотылек.
Он не ответил, опасаясь нарушить ее сон. Только крепче прижал к груди. Сбоку донеслась осторожная возня. Обернувшись, встретился взглядом с ошалелой от увиденного, обсидиановой пантерой. Не удержался и подмигнул монстру.
У пантеры от такого жеста отвалилась челюсть, а глаза приобрели форму чайных блюдец.
- Он ушел. – Девушка приоткрыла веки и сонно потерла глаза кулачками. – Он ведь ушел?
- Ушел. – Улыбнулся гном, понимая, что голова начинает кружиться сильнее, но уже не от слабости.
- На совсем-совсем?
- На совсем-совсем.
Она вдруг рывком оплела его руками и разревелась, уткнувшись носом шею.
А он, счастливо улыбаясь, гладил ладонью ее мягкие волосы.

* * *
Потрясенный от увиденного на мониторе геймер, со стажем в несколько лет, тупо кликал левой клавишей мышки, пытаясь заставить своего персонажа – гнома сделать хотя бы шаг. В конце – концов гном, повернулся к нему спиной и, взяв за руку чужую гномку, неторопливым шагом скрылся из глаз за деревьями, уходя в сторону деревни, совершенно не реагируя на команды. Геймер со стажем взвыл и, выйдя из игры, принялся строчить жалобу администраторам сервера.
Администратор, получив по электронной почте послание, прочел душераздирающую историю о непослушном персонаже, покрутил пальцем у виска и долго не думая, удалил письмо. Спама в почте и так хватало. Распечатал очередную банку пива и ушел досматривать скучный боевик.

* * *
Если вам случится встретить на просторах Элмора странную пару, идущую по тропинке, держась за руки, знайте – это не глюк, и не баг игры. Просто во Вселенной на двух влюбленных стало больше.

Спасибо мне понравилось. Абсолютно не разбираюсь

во всех тонкостях написания рассказов и стихов, потому

напишу просто. Понравилось

Потрясающе!!!

Добавлено (10.02.2010, 23:38)
---------------------------------------------
очень понравилось

РЕСПЕКТ!